Нил Гейман: Жанр как приправа
/Using Genre to Effect - Neil Gaiman/

Перевод интервью с Нилом Гейманом (Neil Gaiman)

Действительно ли роман умер? Может ли он выжить в эпоху, когда другие формы развлечения и информации, кажется, готовы занять его место? Теперь, когда DVD-плееры настолько малы и портативны, что спорят удобством с книгой в мягкой обложке, действительно ли роман обречен? "Я никогда не был силен ни в превознесении определенных художественных форм, ни в объявлении их мертвыми", - меланхолично говорит Нейл Гейман по телефону, услышав этот вопрос. - "Объявление форм искусства мертвыми - дело журналистов", - насмешливо добавляет бывший журналист. Каким бы старым и банальным ни казался этот довод, Гейман, возможно, тот самый человек, который развеет этот миф: он - успешный романист, сценарист, поэт, автор комиксов, а вскоре станет и режиссером [фактически, он уже снял одну короткометражку - "A short film about John Bolton", и будет ставить экранизацию собственного рассказа "Death and the High Cost of Living"]. Гейман - художник, работающий в разных формах, но все же возвращающийся к роману в своей последней работе, "Дети Ананси", которая должна выйти в сентябре. "Так набирается материал для газет, - продолжает он. - Давайте на этой неделе объявим, что кино мертво. А теперь давайте объявим мертвым телевидение, потом романы. Никто еще не назвал мертвыми графические романы, но это оттого, что только недавно было признано, что они могут жить в принципе. Никто не объявлял мертвыми радиопостановки, посколько все и так считают их таковыми, так что можно расслабиться и продолжать делать старые добрые мертвые вещи! Личто я считаю, что роман - всего лишь один из способов рассказать историю. Замечательный, надежный способ".

Страсть Нила Геймана - рассказывать истории. Будь то его ошеломляюще удачная серия комиксов "Sandman", или восторженно принятый критиками роман "Американские боги". Одно из его стихотворений "Locks" начинается со строк: "Мы должны это друг другу - рассказывать истории, просто как люди, не как отец и дочь". "Это одно из того, что делает нас людьми", - объясняет он. - "желание рассказывать истории, слушать истории, получать истории. Это магия. Истории важны для меня, они - это то, что ведет вас сквозь ночь. Источник этого желания мне неизвестен, но я знаю, что никогда не хотел заниматься чем-то другим".

Может показаться, что "Дети Ананси" силой проложили себе путь в форму романа. "Впервые идея написать "Детей Ананси" пришла мне в голову в 1996, и я предполагал, что, возможно, это будет пьеса, или, быть может, фильм. Я даже написал сцены три, как сценарий, и они оказались не слишком удачны. В них не было жизни, и я не был уверен в том, кем являются описанные персонажи. Единственным, кто показался мне интересным, был мистер Нэнси, а он был не очень-то и персонажем, поскольку должен был умереть до начала "Детей Ананси", или прямо в самом начале. Так что я отложил идею на будущее, даже толком не зная, что из нее выйдет. Затем, когда я собрался написать "Американских богов" [Примечание редактора: где мистер Нэнси является одним из героев], мне показалось забавным, Мне показалось забавным пойти, взять мистера Нэнси и ввести его в качестве приглашенной звезды из вещи, которую я еще не написал! Кажется, после этого я решил, что из "Детей Ананси" выйдет новелла, на роман им длины не хватит, или что сюжета будет достаточно. Я помню, что ответил своему редактору Дженнифер Брел (Jennifer Brehl) в нашу самую первую встречу, когда она спросила меня, чем я займусь потом, что я думаю сделать книгу, в которую войдут три новеллы. Я начал рассказывать ей истории и когда добрался до "Детей Ананси", она повернулась ко мне и сказала: "Это - роман". Я ответил: "Разве?" А она сказала: "Разумеется. [решительным тоном] Я же редактор". Так что, поверив ей, я решил, что попытаюсь и попробую сделать из этого сюжета роман".

"Дети Ананси" - юмористический роман, рассказывающий историю Толстого Чарли Нэнси, человека, который на самом деле не толстый. На похоронах своего отца Чарли узнает, что мистер Нэнси-старший на самом был деле богом, воплощением западноафриканского бога-паука Ананси. Узнав это, он, не безосновательно, задается вопросом, почему у него, сына Нэнси, нет никакой сверхъестественной смекалки. Его мать сконфуженно отвечает: "О, вся она досталась твоему брату". Описывая эту книгу, Гейман отмечает, что это "забавная, страшная, романтичная комедия, триллер о богах и сверхестественных силах, и о силе историй, и так далее. Мне кажется, этот роман о том, как выжить, общаясь с родственниками". Это кажущееся нелогичным заключение тщательно выверено, поскольку Гейман твердо верит в игру в пределах жанра, используя его формы для того, чтобы усиливать и обманывать ожидания читателей.. "Меня всегда восхищали жанры, в которых действительно требуется создавать эффекты. Самый очевидный, и, по-моему, самый легкий, это, вероятно, порнография, но, двигаясь дальше (и я, наверное, получу массу писем от людей, утверждающих "Нет-нет-нет. Порнография - это трудно!"), и ужасы и юмор относятся относятся к той же категории. Если вам не страшно, значит не сработало, и если вам не смешно, значит не сработало. Вероятно, я пишу так же, как готовлю еду, то есть с тем же самым отношением. Кто может вам сказать, что вы не можете добавить одно к другому? Я не очень искренне верю в жанр, и довольно быстро мне становится скучно. Обычно я использую жанр в качестве приправы, а не главного блюда. "Дети Ананси" приправлены хоррором, и в них есть юмор, и там имеются мифы и детектив, и ужастик типа "мозги по стенам" и разный саспенс и так далее, но это не главное. На самом деле, это книга о людях, но мне приходится делать все эти остальные штуки".

Как автор комиксов/графических романов (в зависимости от ваших предрассудков), писатель Гейман хорошо знаком со всеми доводами насчет того, что комиксы это несерьезная форма искусства, которые, к счастью, все меньше и меньше слышны в эти дни. Менее очевидна тенденция, когда юмористические романы отвергаются как недостойные 'серьезного' внимания. "У людей возникла очень странная идея", - говорит Геман, цитируя, возможно неосознанно, своего соавтора Тэрри Прачетта [Гейман впоследствии сообщил, что и он и Пратчетт цитировали Г.К.Честертона. "The Monkeys" признают его правоту и пристыжены]. - "Они думают, что смешное и серьезное - вещи взаимоисключающие. Они думают, что это противоположности, а это на самом деле не так. Противоположность смешного - не смешное, противоположность серьезности - несерьезность. Существует серьезный юмор. Думаю, что произведения Криса Морриса (Chris Morris) страшно серьезны и очень смешны. На очень многих уровнях юмор - очень сложная штука. Самый высокий уровень - это то, что вы можете сразу сказать, работает он или нет. "Американские боги" были хорошим, длинным, серьезным романом. "Дети Ананси" - смешной роман, веселая книга. Именно такими они и задумывались, это то, чем они являются".

В одном из самых первых обзоров "Детей Ананси" американский автор Дженни Дэвидсон (Jenny Davidson) с энтузиазмом относит эту книгу к традициям британских юмористических скетчей, где юмор основывается на повторении и контексте. Гейман в этом не так уж уверен: "Корни уходят гораздо дальше в прошлое. Вы говорите о традициях юмора, которые, с моей точки зрения, восходят к таким людям как А.А.Милн (A.A.Milne). Вероятно, я, как читатель, впервые заметил это в работах Алана Корена (Alan Coren), который был редактором "Панча" ("Punch") и был обязан для каждого номера журнала сочинить что-то смешное. Он был замечательным юмористом, который так и не получил должного признания, как писатель, потому что то, что он делал, было злободневным. Еще меня очень вдохновляли книги П. Вудхауза (P.G.Wodehouse), это опять-таки настоящая школа мастерства".

Это не первая попытка Геймана писать юмористическое произведение (во всех его "серьезных" вещах и во время этого разговора сдержанное остроумие редко уходит далеко вглубь от поверхности). В 1988 он в соавторстве с Терри Пратчеттом написал "Добрые предзнаменования" ("Good Omens"). "Я обнаружил, что люди стали думать, что "Добрые предзнаменования" сначала написал я в виде серьезного романа, а затем Тэрри Пратчетт, прошелся по книге вслед за мной и вставил шутки", - смеется он. "Я думаю, часто значительно легче написать комедию, работая в соавторстве, потому что, если вы пишете строчку, и другой хохочет, вы понимаете, что шутка сработала. Если я пишу, и это кажется мне смешным, я смеюсь над своими собственными шутками.Я издаю странные фыркающие звуки, и люди недоуменно поглядывают на меня".

Говоря о "Детях Анаси", Гейман не может не рассмытривать их в контексте других своих книг, в особенности "Американских богов". Подобно родным братьям, которым судьбой предназначено всегда упоминаться в связи друг с другом, "Дети Ананси" и "Американские боги" на самом деле имеют общие гены, но пошли в разных направлениях. "Когда я сочинял "Американских богов", то сознательно писал книгу, которую трудно было бы экранизировать. В ней нету удобной трехактовой структуры. И не случайно. В "Детях Ананси" мне понравилась идея написать нечто с трехактной структурой. Один из рецензентов, кажется в "Booklist" из "Library Journal", описал этот роман как "сумасбродную комедию". Сумасбродная комедия - киножанр 1930-ых годов, и мне понравилось, что кто-то описывает книгу этим термином". "Дети Ананси" для Геймана - "забавный роман. Он страшный. Он странный, он даёт всё, чего вы от меня ждёте, но больше всего мне хотелось написать роман, который заставил бы меня в финале почувствовать себя хорошо. Что-то, что сделало бы вас счастливее, что добавило бы радости миру. "Американские боги" были большим, серьезным романом, но не думаю, что вы обязательно дочитаете его с криком "Эгегей!"` [приблизительно так передается его краткое радостное восклицание].

Мы поговорили о комедии и фэнтези, обоих жанрах, в которых Гейман добился значительного успеха, но как насчет простого реализма? Он когда-либо испытывал соблазн выбросить атрибуты фэнтези, затрагивающие практически все его изданные произведения, и рассказать простую историю? "Вероятно ближе всего я подошел к строгому реализму в "Signal to Noise" [Примечание редактора: графический роман 1992 года, совместный с давним соавтором художником Дейвом Маккином (Dave McKean), рассказывающий о последних днях умирающего режиссера, готовящего свой последний фильм], потому что по определению это не могло существовать во вселенной, где происходило что-то странное или иное, но это для меня нетипично. Если хоть чуточку повезет, когда воображение работает, оно работает потому, что показывает вам нечто вроде знакомое под таким углом, под каким вы никогда на это не смотрели. Я пишу о семьях, семейных отношениях. Тема, про которую вы могли бы не захотеть читать и слушать, если бы я поместил ее в реалистический роман. Показывая читателям что-то, что они никогда не видели прежде под таким углом, вы можете это протащить".

"Я ребенок семидесятых, - продолжает он, - и постоянно слышал фразу "личное" равно "общественное" {'the personal is political'; см, например, здесь}, и я по-прежнему в это верю. Я думаю, было действительно интересно, когда, несколько лет назад, когда американцы вели артобстрелы и передовые отряды начали входить в Багдад, о моей истории, которую я написал ровно за десять лет до этого, "Рамадан" ("Ramadan") из "Sandman", повествующей о природе историй и арабских ночей, начали писать во всех газетах по всему миру. Потому что она оказалась в числе немногих, где по-настоящему говорилось о связи между нынешним Багдадом, городом бомб и щебня, и тем местом, которое являлось городом историй".

Всё, что делает Гейман, потрясающе. Одни только его книги могли бы посрамить большинство авторов, уже не говоря об его работах для телевидения и кино. Учитывая всё это, беспокоит ли его мысль о "творческом кризисе"? "На самом деле, я не очень-то верю в "творческий кризис" сам по себе. Я на 100% верю в то, что можно застрять в работе, но, думаю, если бы творческий кризис существовал, я не мог бы писать по утрам в мой блог или отвечать на электронную почту. Да, работа иногда застопоривается, но называть обычный застой волшебной фразой "творческий кризис" немного смешно. Вы не встретите садовника, который придет поутру и скажет: "Ну, не знаю. Я бы с радостью поработал в саду, но у меня сейчас творческий кризис. Тюльпаны прекрасны, но у меня творческий кризис". Или маляра, который заявляет: "Я хотел бы покрасить ваш дом, но не могу. У меня творческий кризис". Не встретите. Застои случаются время от времени. С этим можно справиться".

Но конечно это немного другое дело - при всем должном уважении к садовникам, в этой сфере наличествуют практические вещи, которые необходимо делать. А будучи писателем, вы сталкиваетесь с необходимостью создвать нечто из ничего. "Ну, мне кажется, вы, возможно, оказываете садовникам весьма плохую услугу, - прерывает меня Гейман. - Очень легко написать стихотворение в порыве вдохновения. Все кажется волшебным, вы вдохновлены, вы вскакиваете и пишете. Потом отходите и говорите: "Ух ты, прекрасное стихотворение". Возможно, если повезет, вы сможете на волне вдохновения написать целый рассказ. У меня так было минимум однажды, а может, два или три раза. Но вы никогда не напишете целый роман в порыве вдохновения, потому что он попросту столько не продлится. Будут дни, когда вам не будет хотеться писать. Будут дни, когда вы почувствуете, что близится чудо, и дни, не более романтичные, чем рытье канавы. Кто-то спросил Стивена Кинга: "Как написать роман?' И он ответил: "Ставить одно слово за другим, и когда вы проделаете это сто тысяч раз, у вас получится роман". И в этих словах есть ужасная правда".

Он подтверждает это на примере "Детей Ананси": "Это была очень странная книга. Я уже был на полпути к завершению, как вдруг в сюжете произошла куча событий, которых я не планировал, не ожидал, но которые оказались очень верными для героев. В тот момент мне пришлось прекратить писать примерно месяца на четыре, пока я соображал, что случится дальше, что весьма странно [немного озадаченно]. Но я все же понял, что будет дальше, и места, где произошла эта остановка, вы на самом деле не увидите. Во всяком случае, я не вижу".

Гейман чудесно открыт для общения, регулярно обнародует в своем блоге уйму разной информации, которую его издатели, вероятно, желали бы не оглашать. "Я начал следующий роман, но мне нужно гораздо больше углубиться в него, чтобы смочь о нем рассказывать, - говорит он перед тем, как продолжить дразнить читателей. - "Это мой следующий роман для детей. Последним была "Коралина", напугавшая родителей и, думаю, не так уж напугавшая детей. В последний раз, когда я был здесь в Болонье, я поговорил с группой детей, и они сказали, что забавно, что взрослых книга напугала. Однако, это очень странно. "Дети Ананси" - роман для взрослых. В нем, среди шуток, поднимаются некоторые серьезные темы. В нем нет никакого секса, никакого сквернословия, и я не испытывал бы никакого смущения, если бы ребенок взял "Детей Ананси", и они ему понравились. Теперь я пишу детскую книгу, которая начинается c четырех страниц, на которых по дому ходит серийный убийца с ножом, измазанным в крови. Он только что убил всю семью, кроме одного ребенка, и он пытается этого ребенка найти. Я собираюсь назвать ее "Книгой кладбища" ("The Graveyard book"), и если вы помните "Книгу джунглей", где ребенок потерялся в джунглях и был выращен животными, то, гм, тут этот ребенок потерялся на кладбище, и его вырастили мертвецы. Научив делать все те вещи, которые делают мертвецы!"

© Andrew Lawless, август 2005

© ThreeMonkeysOnline.com

Огромное спасибо двенадцатому Еноту, Шныре и Выфю за помощь в переводе ;)

О романе Нила Геймана "Дети Ананси" ("Anansi Boys", 2005; награжден "British Fantasy Award"-2006 и "Mythopoeic Fantasy Award"-2006 (в категории "Adult Literature")) можно прочитать в выпуске новостей от 7 октября 2006 года.

Обсудить текст на нашем форуме.