Мэрион Зиммер Брэдли
"Размышления об Авалоне"

Когда я писала артурианский роман, одним из главных моих опасений было, что христиане решат, будто я нападаю на основы христианства, а не на чудовищные фанатизм и антифеминизм, которые прилипли к нему. Я не думаю, что эти черты имеют отношение к подлинному христианству или к учению Христа.

Я читала много литературы по этому вопросу, и хотя я скептически отношусь к заключениям некоторых фанатичных феминисток или исследователей-сторонников матриархата, таких как Бахофен [имеется ввиду Johann J. Bachofen, создатель теории о том, что борьба между полами лежит в основе социальной эволюции] или Элен Дайнер [Helen Diner, автор книги “Mothers and Amazons: The First Feminine History of Culture”, про «ancient matriarchal time when women were honored and respected and when the chief deity worshiped was female»], я нахожу, что книга Мерлина Стоуна (Merlin Stone), “Когда Бог был женщиной” [“When God Was a Woman”; из аннотации - «Here is an invitation to discover a past thet has been buritd by millenia of Jude-Christian myth and corresponding social order.»] очень правдоподобно описывает исторический конфликт патриархальной цивилизации иудеев с окружавшими их племенами, поклонявшимися богиням, практиковавшим священную проституцию и уважение к женской сексуальности. Древние иудеи, в силу разнообразных политических и других причин, кажется, приходили в священный ужас (здесь нет игры слов) от женской сексуальности, и это так или иначе передалось христианству наряду с кучей других глупых традиций. (политическая напряженность в отношениях римлян и кельтов, которые гораздо спокойнее относились к женщинам, также затрудняла ситуацию.) Римляне так и не смогли преодолеть тревогу и недоумение, вызванные наличием у кельтов женщин-правительниц. Римляне упорно называли военных вождей кельтов “королями” и не любили иметь дело с кельтскими королевами. Это, я думаю, проливает много света на однин из титулов Артура - dux bellorum [дословно “герцог военного времени”, “военный вождь”].

Чтож, возможно все это очевидно для вас. Но когда христианство пришло в Империю и стало ее господствующей религией, вместе с ним пришли христианские святые отцы третьего столетия и их полностью невротическая убежденность в том, что в женщинах таится зло (Иеремия и Августин ушли дальше любого из наиболее репрессивных авторов Ветхого Завета, рассуждющего о женском зле), созрели все условия для развития культурного конфликта. Как раз это я и увидела в саге об Артуре, где уделяется особое внимание таким таинственным фигурам как Леди Озера и Фея Моргана (Morgan le Fay). Мэлори, истинное дитя своего времени, рассматривал эту историю как притчу о конфликте христианства и феодальной традиции, в котором мир разделен между Богом, королем, знатью и духовенством, а женщинам там просто нет места, и так продолжалось вплоть вплоть до рассвета Ренессанса, который показал, что это было сильное упрощение. Для меня дилемма всей саги Мэлори состоит в том, что лучший рыцарь, Ланселот, не был лучшим христианином; он был, фактически, несчастным грешником, в то время как набожному и безупречному Артуру повсеместно попадало на орехи от его “подданых”. Дилемма Мэлори: не было ли это в чем-то ошибкой Бога? Не скрывался ли хаос за внешней упорядоченностью средневековой феодальной иерархии?

Когда я читала Мэлори, я специально обратила внимание, что Фея Моргана и Леди Озера (с ее многочисленными “амозелями”) часто изображались как друзья и союзники Артура - но столь же часто как его противники. Однако, их “зло” никогда не разъясняется, кроме отдельных эпизодов, в которых они испытывают верность рыцарей Богу или “истинной любви” - такой, как в “Песни Песней” Соломона, которая для убежденных христиан звучит иносказанием любви к Богу. («За Бога и мою Леди ...»)

Все же я задавалась вопросом: если Мэлори так не одобрял этих женщин, почему он просто не вычеркнул их из легенды так же, как он избавился от многих элементов древних кельтских мифов, которые объединил с подвигами реального вождя и героя пятого века.Я думаю, он просто не смог сделать этого, потому что в оригиналах, теперь уже потерянных, Моргана и Леди Озера являлись абсолютно неотъемлемой частью всей истории, и было невозможно рассказывать об Артура, не упомянув также вовлеченных в события женщин. В конце концов, действие происходило в кельтской обстановке, где без женщин нельзя было обойтись. Мэлори умалил их роль: он превратил женщин в злодеек, дур и злых волшебниц (помните Моргана нападает на короля Уриенса (Уриена), намереваясь его убить, но когда она была остановлена ее пасынком Увэйном, она не нашла никакого другого оправдания кроме слов «Дьявол заставил меня сделать это»). Но Мэлори не смог полностью избавиться от женщин.

И объясняется это, конечно, очень просто - или мне так кажется - они были во главе всех культурных и религиозных перемен того времени, от ориентированной на богиню и почитающей женщину религии до ориентированной на бога, ближневосточной/восточной религии, опасающейся женщин.

Для меня ключ к “развитию женского характера” в моей ревизионистской, или лучше сказать, реконструированной версии, состоит именно в этом. Современные женщины выросли на мифах/легендах/героических сказаниях, в которых мужчины делают важные вещи, а женщины стоят в стороне, наблюдают и восхищаются, но в события не вмешиваются. Я думаю, что восстановление позиций Морганы и Леди Озера как действительных и необходимых движущих сил драмы имеет чрезвычайное значение для религиозного и психологического развития современной женщины.

Я уверена, что это был подлинный религиозный опыт. Примерно к тому времени, когда я начала работу над историей о Фее Моргане, позже ставшей “Туманами”, многолетние религиозные искания в итоге завершились принятием мной сана священника в одной из гностических католических церквей. После выхода книги со мной советовались многие женщины, чувствовавшие, что знакомство с Богиней расширило их восприятие религии, и спрашивающие меня, можно ли это совместить с христианской верой.

Я уверена в том, что не только можно, но и необходимо. Вслед за Морганой, обнаружившей, что изгнанная из христианских церквей Богиня вновь исподволь проявляется среди святых и в почитании Богоматери, я считаю, что культ женского аспекта божества под этими именами дожил до наших дней и теперь вновь становится известен.

Я думаю, чрезвычайно важно помнить, что это не попытка подменить “Бога” (по-видимому “настоящего Бога”, о котором говорят фундаменталисты) «большим количеством языческих Богинь и идолов». В действительности мы ищем женский аспект божества; Богиню как другую ипостась Бога, а не «заменяем Бога на Богиню». Существует именно Божество. Очень важно помнить одну из трагически немногих речей одного из самых короткоживших Римских пап, Иоана Павла I; он сказал (я перефразирую, но думаю, что я близка к точной цитате): «Важно помнить, что Бог - наш Отец; но столь же или даже более важно помнить, что Бог - наша любящая Мать».

В мысле о Боге как о Богине не больше отличия, чем между видением Бога как “Источника вечной любви” или “Вершителя правосудия” или “Подателя хлеба насущного” или “Короля королей”. Мы не поклоняемся четырем различным богам с такими именами, это четыре имени для единственного Божества. (Я не думаю, что так называемые поклонники “Языческих Богов и Богинь” также в чем-то отличались от нас; они видели проявления божественности в различных огнях, которые они называли Зевсом, Аполлоном, Артемидой, Изидой и т.д.)

Так что когда сегодня женщины требуют считать Творца Богиней, они просто отвергают того белобородого старика, который повелел иудеям учинить геноцид филистимлян и требовал, чтобы поклоняющиеся ему ежедневно благодарили Бога за то, что Он не сотворил их женщинами, ради той ипостаси Божественного, которая произнесла «да любите друг друга, как Я возлюбил вас» [Евангелие от Иоанна. Глава 15, стих 12], или «Моя вселенная и все, что наполняет ее» [Псалом 49, 12], и именно так предпочитают представлять себе и почитать Бога/Богиню.

Ладно, у меня не было никакого намерения читать проповедь (хотя я надеюсь когда-нибудь издать текст моей проповеди при посвящении в сан, в которой шла речь о Марии и Марфе ... летописец того знаменитого эпизода в Вифании, в конце концов, не утвреждал, что Иисус отказался от предложенного Марфой вкусного обеда [Евангелие от Луки, глава 10, стих 38-42]).

Одно из лучших событий в моей жизни произошло, когда моя дорогая подруга Мадлен Л'Энгл (Madeleine L'Engle), являющаяся не только замечательной писательницей в жанре фэнтезии, но и примерной христианкой, заверила меня, что поняла, что я нападала не на христианство, а только на фанатиков, присвоивших себе право говорить от его имени. Другой читатель сказал мне, что одно из достоинств книги, если не ее главная ценность, состоит в напоминании нам, что преобладающие моральные приоритеты, которые опопрочили христианство в глазах многих приличных людей в прошлое десятилетие - не новая вещь, это болезнь всех религий во все времена ... история полна Джерри Фолуэллов[Jerry Falwell, телепроповедник], возможно это проверка истинности религии, которая «не раздута...» и знает, что будет ничем, если она ©не имеет милосердия».

И, я предполагаю, цель книги отчасти состояла в том, чтобы выразить мою тревогу от того, что религия отдает себя в рабство политике и государству. (проблема Мэлори... что Бог может оказаться не на стороне правого, зато организованная религия всегда признается, что держит сторону сильнейшего.)

Я также очень хотела бы сказать, что очень сильно ощущаю сакральность места, где стоит Гластонбери [Glastonbury Abbey, аббатство Гластонбери, бенедиктинский монастырь св. Марии в Сомерсетшире (Англия), в 10 км к юго-западу от города Уэлс]. На земле аббатства есть камень, указывающий, что это место было местом молитвы "«с тех пор как христиане появились в Англии». Я полагаю, что святость этого места намного старше; я чувствую это. Как написала в одной из своих книг Дайон Фортьюн [Dion Fortune (1890-1946), настоящее имя Violet Mary Firth, оккультистка, эзотерическая писательница, состояла в “Hermetic Order of the Golden Dawn”, основательница “Fraternity of the Inner Light”], в местах, где люди обычно обращались к Божеству, появляется нечто вроде дорог, облегчающих путь в этом направлении.

Я думаю, что нео-языческое движение предлагает весьма жизнеспособную альтернативу для людей, особенно для женщин, которых оттолкнули злоупотребления иудейско-христианских организованных религий. Я говорю, конечно, о патриархальных отношениях, ненависти к женщинам, распространяющемся и коварном мнении, что человечество призвано властвовать над природой, а не наоборот, путь, который ведет нас, через гордыню, к уничтожению природы нашей планеты под грузом промышленных отходов и неправильного применения новых технологий.

Люди, которым стали настолько отвратительны гордыня, высокомерие, анти-женская ориентация, лицемерие и жестокость, присущие тому, что теперь считается христианством, что обращаются к атеизму или агностицизму, такие люди вполне могут быть удовлетворены не столь жестоким господством ориентированного на Богиню язычества, что приведет их назад к истинному восприятию духовной жизни Земли.

Потом будет достаточно времени, чтобы объяснить - или позволить Матери показать им - что Дух - Един, и что они, поклоняясь Богине, поклоняются Божеству, используя другое его имя. И я не могу не думать, что Гластонбери было бы лучшим местом для этого.

Marion Zimmer Bradley, 1986